Глава 56
ПОД ГРОХОТ "МАРСЕЛЬЕЗЫ"
- Тра-та-та-та! та! та! та! та-а! та-та! Тра! та-та! та! Тра! та-та!
Барабанный бой, величавое пыхтение Наполеона, ретивое дыхание Ржевского, женские постанывания и вздохи, озабоченное сопение доктора Луакре и мадам Сисико, - вот что составляло причудливую гамму звуков, круживших под сводами царского кабинета, превращенного в альков.
Коленкур, не желавший оскорблять свою нравственность видом голой задницы любимого императора, отошел к окну. Взглянув прямо перед собой, он обмер: над стенами Кремля стояло зарево. На крышах деревянных построек играли желто-красные всполохи. Окутанные черным дымом дома колыхались в искаженном от жары воздухе, словно призрачные корабли.
- Огонь уже так близко? - пробормотал Коленкур. - Или это зарница?
Он протер глаза, и со второго взгляда истинная картина предстала перед ним во всей своей ужасной наготе.
- Пожар! - сипло воскликнул Коленкур, обернувшись от окна. - Господа, Кремль горит!
Но его голос утонул в барабанном грохоте.
Этьен, барабанщик Старой гвардии, всю свою душу отдавал возвышенным ритмам Великой французской революции и колотил палочками с таким усердием, что барабан, казалось, должен был вот-вот лопнуть от натуги.
У Ржевского были свои заботы. Доставшаяся ему куртизанка была столь темпераментна, что возбуждала сверх всякой меры.
- Москва, Москва моя, - твердил поручик, заговаривая сам себе зубы, - люблю тебя как сын, как русский дворянин...
- О, мое солнце! о, русский Казанова!
- Отставить сантименты! Еще раз так взбрыкнешься, нос откушу!
- Не могу, я сама не своя...
- Я не я и лошадь не моя? Ты это брось! Остынь, а то хуже будет.
Но его угрозы еще больше возбуждали куртизанку.
- О, рвите меня! рвите меня на кусочки! сильнее! умоляю... - шептала она в исступлении.
- Пожар, сир! - опять крикнул Коленкур, но от волнения его голос был тоньше комариного писка.
Наполеон даже не повел ухом.
На ложе любви император держался степенно, важно, точно попадая в ритм "Марсельезы". Он куда меньше, чем поручик, был взволнован происходящими под ним событиями. К тому же на его стороне было преимущество в возрасте, позволявшее ему легко сдерживать свой корсиканский пыл.
- Мадемуазель, перестаньте подмахивать, - время от времени советовал он своей чересчур увлекшейся партнерше.
Но настал блаженный миг - и блондинка, изменившись в лице, целиком отдалась первобытному инстинкту.
Содрогания ее тела вызвали у императора нешуточные опасения за исход дуэли. Все его уговоры больше не действовали, потому что она, совершенно утратив власть над своим телом, извивалась в припадке наслаждения.
Брюнетка под Ржевским тоже вдруг забилась словно рыба об лед.
Дуэлянтам стало не до смеха.
Между тем пожар за окнами разрастался со скоростью ветра. Огонь быстро подбирался к Кремлю, захватывая его в зловещее кольцо.
Коленкур совсем обезумел от этого зрелища. Он хотел закричать во все французское горло, но вдруг понял, что напрочь лишен голоса. Подскочив к барабанщику, он стал хватать его за руки и биться головой о плечо. После чего, получив в пределах одного музыкального такта порцию ритмичных ударов по темени, без чувств грохнулся на пол.
Дуэль продолжалась.
Гвардеец отчаянно выбивал дробь.
Куртизанки хрипели от удовольствия.
Наполеон и Ржевский держались из последних сил.
- Тра-та-та-та! та! та! та! та-а! та-та! Тра! та-та! та! Тра! Та-та!
И тут Наполеон вдруг почувствовал, что его окутывает сильный и весьма противный запах. Он посмотрел вбок, на соседнюю пару. И поймал веселый взгляд Ржевского:
- Что, мон сир, припекло?
- Откуда это странное амбре?
- Ваша яичница пригорает.
- Наглец!
В тревоге оглядевшись, Наполеон заметил огненные всполохи за окном.
- Пожар... - Он закашлялся. - Предлагаю перенести дуэль.
- Черта с два! - возразил поручик. - Сгорю, но не прекращу!
Куртизанки под дуэлянтами захныкали. Они уже пришли в себя и теперь тряслись от страха.
Мелкое дрожание женских тел неумолимо приближало дуэль к развязке.
- О нет, каналья! - вдруг возопил Бонапарт.
- Ага-ха-ха! - возликовал Ржевский. - Я выиграл!
Внезапно двери распахнулись, и в зал вбежало несколько генералов во главе с Мортье.
Занятие, за которым они застали своего императора, их нисколько не удивило и тем более не смутило (гении, как известно, неподсудны; особенно в столь поздний час); но жизнь императора была в опасности.
- Вы с ума сошли, Луакре! - набросился Мортье на доктора. - Как вы посмели забыть о здоровье нашего императора!
- Но здесь нет сквозняков, - растерянно бормотал тот, вытирая взмокший лоб подвязкой мадам Сисико.
- А пожар?!
- Какой пожар?
- Взгляните в окно, несчастный вы идиот! Император может сгореть заживо.
- Да, да, - подхватил Коленкур, тяжело подымаясь с пола. - А ведь я предупреждал...
Бонапарт мешком лежал на Маргарите, подергивая в изнеможении левой ногой.
Пользуясь тем, что Ржевский на мгновение отвлекся, Виолетта ящерицей выскользнула из-под него и кинулась бежать.
- Ах ты стерва! - озверел поручик, бросаясь вслед за ней со спущенными штанами. - Стой! Тпру-у-у, бля! Догоню - убью!!
Брюнетка выскочила из зала. Поручик - за ней.
Генералы во главе с Мортье приводили в чувство своего императора, которого заклинило на Маргарите. На двух беглецов никто не обратил никакого внимания.
Повсюду царила суматоха. Французы спешно покидали кремлевские палаты.
Догнав Виолетту в задымленном коридоре, Ржевский затащил ее за штору и тут же оседлал. Ей оставалось только жалобно попискивать в его медвежьих объятиях. От ужаса и удовольствия.
- Ну, вот и все, - выдохнул он через минуту, празднуя победу русского оружия. - И чего бежала, дурочка?
- Испугалась, месье, - оправдывалась куртизанка, подымаясь с пола. - Я люблю, когда пожар внутри меня, а не снаружи.
- Да-а, мы, кавалеристы, народ горячий, - усмехнулся Ржевский, шлепнув ее по мягкому месту. - Под нами порой и седло дымится.
Она вильнула бедрами.
- Клянусь Мадонной, это было нечто невообразимое! Куда до вас пехотным генералам!
Ржевский, отряхнувшись, направился к двери.
- Месье, а деньги? - крикнула куртизанка.
- Гусары денег не берут! - не оборачиваясь бросил поручик и исчез в кремлевском дыму.
Москва пылала.
глава 57
ПОД ГРОХОТ "МАРСЕЛЬЕЗЫ"
- Тра-та-та-та! та! та! та! та-а! та-та! Тра! та-та! та! Тра! та-та!
Барабанный бой, величавое пыхтение Наполеона, ретивое дыхание Ржевского, женские постанывания и вздохи, озабоченное сопение доктора Луакре и мадам Сисико, - вот что составляло причудливую гамму звуков, круживших под сводами царского кабинета, превращенного в альков.
Коленкур, не желавший оскорблять свою нравственность видом голой задницы любимого императора, отошел к окну. Взглянув прямо перед собой, он обмер: над стенами Кремля стояло зарево. На крышах деревянных построек играли желто-красные всполохи. Окутанные черным дымом дома колыхались в искаженном от жары воздухе, словно призрачные корабли.
- Огонь уже так близко? - пробормотал Коленкур. - Или это зарница?
Он протер глаза, и со второго взгляда истинная картина предстала перед ним во всей своей ужасной наготе.
- Пожар! - сипло воскликнул Коленкур, обернувшись от окна. - Господа, Кремль горит!
Но его голос утонул в барабанном грохоте.
Этьен, барабанщик Старой гвардии, всю свою душу отдавал возвышенным ритмам Великой французской революции и колотил палочками с таким усердием, что барабан, казалось, должен был вот-вот лопнуть от натуги.
У Ржевского были свои заботы. Доставшаяся ему куртизанка была столь темпераментна, что возбуждала сверх всякой меры.
- Москва, Москва моя, - твердил поручик, заговаривая сам себе зубы, - люблю тебя как сын, как русский дворянин...
- О, мое солнце! о, русский Казанова!
- Отставить сантименты! Еще раз так взбрыкнешься, нос откушу!
- Не могу, я сама не своя...
- Я не я и лошадь не моя? Ты это брось! Остынь, а то хуже будет.
Но его угрозы еще больше возбуждали куртизанку.
- О, рвите меня! рвите меня на кусочки! сильнее! умоляю... - шептала она в исступлении.
- Пожар, сир! - опять крикнул Коленкур, но от волнения его голос был тоньше комариного писка.
Наполеон даже не повел ухом.
На ложе любви император держался степенно, важно, точно попадая в ритм "Марсельезы". Он куда меньше, чем поручик, был взволнован происходящими под ним событиями. К тому же на его стороне было преимущество в возрасте, позволявшее ему легко сдерживать свой корсиканский пыл.
- Мадемуазель, перестаньте подмахивать, - время от времени советовал он своей чересчур увлекшейся партнерше.
Но настал блаженный миг - и блондинка, изменившись в лице, целиком отдалась первобытному инстинкту.
Содрогания ее тела вызвали у императора нешуточные опасения за исход дуэли. Все его уговоры больше не действовали, потому что она, совершенно утратив власть над своим телом, извивалась в припадке наслаждения.
Брюнетка под Ржевским тоже вдруг забилась словно рыба об лед.
Дуэлянтам стало не до смеха.
Между тем пожар за окнами разрастался со скоростью ветра. Огонь быстро подбирался к Кремлю, захватывая его в зловещее кольцо.
Коленкур совсем обезумел от этого зрелища. Он хотел закричать во все французское горло, но вдруг понял, что напрочь лишен голоса. Подскочив к барабанщику, он стал хватать его за руки и биться головой о плечо. После чего, получив в пределах одного музыкального такта порцию ритмичных ударов по темени, без чувств грохнулся на пол.
Дуэль продолжалась.
Гвардеец отчаянно выбивал дробь.
Куртизанки хрипели от удовольствия.
Наполеон и Ржевский держались из последних сил.
- Тра-та-та-та! та! та! та! та-а! та-та! Тра! та-та! та! Тра! Та-та!
И тут Наполеон вдруг почувствовал, что его окутывает сильный и весьма противный запах. Он посмотрел вбок, на соседнюю пару. И поймал веселый взгляд Ржевского:
- Что, мон сир, припекло?
- Откуда это странное амбре?
- Ваша яичница пригорает.
- Наглец!
В тревоге оглядевшись, Наполеон заметил огненные всполохи за окном.
- Пожар... - Он закашлялся. - Предлагаю перенести дуэль.
- Черта с два! - возразил поручик. - Сгорю, но не прекращу!
Куртизанки под дуэлянтами захныкали. Они уже пришли в себя и теперь тряслись от страха.
Мелкое дрожание женских тел неумолимо приближало дуэль к развязке.
- О нет, каналья! - вдруг возопил Бонапарт.
- Ага-ха-ха! - возликовал Ржевский. - Я выиграл!
Внезапно двери распахнулись, и в зал вбежало несколько генералов во главе с Мортье.
Занятие, за которым они застали своего императора, их нисколько не удивило и тем более не смутило (гении, как известно, неподсудны; особенно в столь поздний час); но жизнь императора была в опасности.
- Вы с ума сошли, Луакре! - набросился Мортье на доктора. - Как вы посмели забыть о здоровье нашего императора!
- Но здесь нет сквозняков, - растерянно бормотал тот, вытирая взмокший лоб подвязкой мадам Сисико.
- А пожар?!
- Какой пожар?
- Взгляните в окно, несчастный вы идиот! Император может сгореть заживо.
- Да, да, - подхватил Коленкур, тяжело подымаясь с пола. - А ведь я предупреждал...
Бонапарт мешком лежал на Маргарите, подергивая в изнеможении левой ногой.
Пользуясь тем, что Ржевский на мгновение отвлекся, Виолетта ящерицей выскользнула из-под него и кинулась бежать.
- Ах ты стерва! - озверел поручик, бросаясь вслед за ней со спущенными штанами. - Стой! Тпру-у-у, бля! Догоню - убью!!
Брюнетка выскочила из зала. Поручик - за ней.
Генералы во главе с Мортье приводили в чувство своего императора, которого заклинило на Маргарите. На двух беглецов никто не обратил никакого внимания.
Повсюду царила суматоха. Французы спешно покидали кремлевские палаты.
Догнав Виолетту в задымленном коридоре, Ржевский затащил ее за штору и тут же оседлал. Ей оставалось только жалобно попискивать в его медвежьих объятиях. От ужаса и удовольствия.
- Ну, вот и все, - выдохнул он через минуту, празднуя победу русского оружия. - И чего бежала, дурочка?
- Испугалась, месье, - оправдывалась куртизанка, подымаясь с пола. - Я люблю, когда пожар внутри меня, а не снаружи.
- Да-а, мы, кавалеристы, народ горячий, - усмехнулся Ржевский, шлепнув ее по мягкому месту. - Под нами порой и седло дымится.
Она вильнула бедрами.
- Клянусь Мадонной, это было нечто невообразимое! Куда до вас пехотным генералам!
Ржевский, отряхнувшись, направился к двери.
- Месье, а деньги? - крикнула куртизанка.
- Гусары денег не берут! - не оборачиваясь бросил поручик и исчез в кремлевском дыму.
Москва пылала.
глава 57