Глава 37
КРИК ДУШИ
Мысль убить Наполеона родилась у Ржевского внезапно.
Стояло ясное теплое утро.
Поручик завтракал в лесу вместе со своими друзьями, поглядывая в небо. В причудливых изгибах редких облаков ему виделись то женская головка, то ножка, то грудь. Обласканные солнечными лучами облака кружили по небосводу, словно наложницы в гареме.
- Что задумался, Ржевский? - перехватил его взгляд Бекетов. - Ворон считаешь?
- Облаками любуюсь. Уж больно на баб похожи!
- Ишь ты! А ведь и вправду.
Проглотив очередную порцию овсяной каши, Ржевский в сердцах бросил ложку.
- Я убью его, черт меня раздери! - заскрежетал он зубами. - Сколько можно терпеть!
- За эту кашу и убить мало, - поддержал Лебедев-Кобылин, - вся в шелухе и пересолена. Я повару давно хотел сказать...
- Да я не о поваре!
Бросив котелок с недоеденной кашей, поручик побежал искать Давыдова.
Денис Давыдов нашелся на опушке леса меж трех сосен. Он проверял подпругу своего коня, привязанного к одному из деревьев.
- Я убью его, Денис! - выпалил Ржевский. - Своими руками к праотцам отправлю, только дай срок.
- Кого это ты спозаранку убивать собрался, братец?
- Наполеона!
- Бонапарта, что ли? - с усмешкой прищурился Давыдов.
- Его, капуцина проклятого. Убью и глазом не моргну!
- Мда-а...
Давыдов потрогал рукой лоб поручика.
- Мда-а... - повторил он. - Узнаю себя после Аустерлица.
- Что такое?
- Белая горячка у тебя, братец! Вот что.
- Брось, Денис. Я вчера не пил вовсе.
- Жареный петух, что ли, клюнул?
- Да, французский петух! По милости Наполеона живем в лесу как монахи. Ни на бал не съездить, ни в театр.
- На войне как на войне.
- Вот именно. Его голова давно по моей сабле плачет. Отпусти меня в Москву, не пожалеешь!
Глаза Давыдова ярко вспыхнули.
- Ах, вот ты о чем... Отменная идея, братец! И вправду, обезглавим французские полчища, они тогда как тараканы из России повалят.
- И я о том же, Денис.
- Поживешь под шумок в первопрестольной, а там, глядишь, и самого Бонапарта возьмешь за горло. Ты, вроде, по-французски сносно изъясняешься.
- Еще бы! Небось, не зря по балам шлялся - комар носа не подточит.
Давыдов в восхищении смотрел на своего друга.
- А ты слыхал, что атаман Платов обещает выдать свою дочь за того, кто убьет Наполеона?
- Вот так новость! - воскликнул Ржевский. - А ты ее видел? Как она того-с?
- Да какова бы не была. Мало тебе, что отец генерал?
- А что отец? Мне, чай, не с ним спать. Вдруг невеста страшна как кикимора?
- Ты сперва покончи с Наполеоном, братец, а после разберешься, - засмеялся Давыдов.
- Жениться вроде недосуг, - почесал в затылке поручик. - А с другой стороны, ежели убивать - так Наполеона, а жениться - так на генеральской дочке!
- Золотые слова, Ржевский!
И они стали оживленно обсуждать детали будущего предприятия. глава 38
КРИК ДУШИ
Мысль убить Наполеона родилась у Ржевского внезапно.
Стояло ясное теплое утро.
Поручик завтракал в лесу вместе со своими друзьями, поглядывая в небо. В причудливых изгибах редких облаков ему виделись то женская головка, то ножка, то грудь. Обласканные солнечными лучами облака кружили по небосводу, словно наложницы в гареме.
- Что задумался, Ржевский? - перехватил его взгляд Бекетов. - Ворон считаешь?
- Облаками любуюсь. Уж больно на баб похожи!
- Ишь ты! А ведь и вправду.
Проглотив очередную порцию овсяной каши, Ржевский в сердцах бросил ложку.
- Я убью его, черт меня раздери! - заскрежетал он зубами. - Сколько можно терпеть!
- За эту кашу и убить мало, - поддержал Лебедев-Кобылин, - вся в шелухе и пересолена. Я повару давно хотел сказать...
- Да я не о поваре!
Бросив котелок с недоеденной кашей, поручик побежал искать Давыдова.
Денис Давыдов нашелся на опушке леса меж трех сосен. Он проверял подпругу своего коня, привязанного к одному из деревьев.
- Я убью его, Денис! - выпалил Ржевский. - Своими руками к праотцам отправлю, только дай срок.
- Кого это ты спозаранку убивать собрался, братец?
- Наполеона!
- Бонапарта, что ли? - с усмешкой прищурился Давыдов.
- Его, капуцина проклятого. Убью и глазом не моргну!
- Мда-а...
Давыдов потрогал рукой лоб поручика.
- Мда-а... - повторил он. - Узнаю себя после Аустерлица.
- Что такое?
- Белая горячка у тебя, братец! Вот что.
- Брось, Денис. Я вчера не пил вовсе.
- Жареный петух, что ли, клюнул?
- Да, французский петух! По милости Наполеона живем в лесу как монахи. Ни на бал не съездить, ни в театр.
- На войне как на войне.
- Вот именно. Его голова давно по моей сабле плачет. Отпусти меня в Москву, не пожалеешь!
Глаза Давыдова ярко вспыхнули.
- Ах, вот ты о чем... Отменная идея, братец! И вправду, обезглавим французские полчища, они тогда как тараканы из России повалят.
- И я о том же, Денис.
- Поживешь под шумок в первопрестольной, а там, глядишь, и самого Бонапарта возьмешь за горло. Ты, вроде, по-французски сносно изъясняешься.
- Еще бы! Небось, не зря по балам шлялся - комар носа не подточит.
Давыдов в восхищении смотрел на своего друга.
- А ты слыхал, что атаман Платов обещает выдать свою дочь за того, кто убьет Наполеона?
- Вот так новость! - воскликнул Ржевский. - А ты ее видел? Как она того-с?
- Да какова бы не была. Мало тебе, что отец генерал?
- А что отец? Мне, чай, не с ним спать. Вдруг невеста страшна как кикимора?
- Ты сперва покончи с Наполеоном, братец, а после разберешься, - засмеялся Давыдов.
- Жениться вроде недосуг, - почесал в затылке поручик. - А с другой стороны, ежели убивать - так Наполеона, а жениться - так на генеральской дочке!
- Золотые слова, Ржевский!
И они стали оживленно обсуждать детали будущего предприятия. глава 38