Глава 45
ИГРА В ЧЕТЫРЕ РУКИ
Ржевский подошел к особняку прокурорши. Ветер катал по пустому двору клочья сена, помятая трава была усеяна конскими яблоками и прочими печальными следами поспешного бегства хозяев.
Когда Ржевский вошел в дом, у него заложило в ушах от тупых деревянно-чугунных звуков, сотрясавших стены.
- Это еще что за какофония?
Он быстро миновал пустую переднюю.
В гостиной незнакомая девушка в пышном белом платье играла на расстроенных клавикордах. Она была столь увлечена, что не услышала, как вошел поручик.
- Имею честь, поручик Ржевский! - сходу выпалил он пароль, неизменно открывавший перед ним все двери и окна столичных спален.
Девушка вскрикнула от неожиданности.
- Пардон, месье, - залепетала она, неловко подбирая платье, чтобы встать. - То есть бонжур, мерси...
- Не робейте, я не француз, - сказал он, остановив ее жестом. - Так, ради смеха вырядился.
Испуг в ее глазах сменился обычным женским любопытством.
- Как вас зовут, сударыня? - спросил Ржевский.
- Дуняша.
- А где госпожа прокурорша?
- Там же, где и прокурор. Они всей семьей подалась в Тульскую губернию.
- А вы, сударыня, кто им будете?
Девушка слегка замялась.
- Я? Так, седьмая вода на киселе.
- У вас неплохо получается, - поручик поиграл в воздухе пальцами. - Будто воробей по клавишам скачет.
- Меня Ольга Игнатьевна выучила.
Разрумянившись от похвалы, она стала наигрывать какой-то менуэт.
"Музыка дрянь, зато малышка чертовски хороша", - подумал Ржевский.
Подойдя поближе, он склонился над девушкой. Его уха коснулся ее русый локон.
- Вы тоже играете? - спросила она, не поворачивая головы.
- С грехом пополам.
- Это как же?
- Сейчас покажу. Позвольте присоседиться?
- Угу-м.
Взяв стул, он присел рядом.
Некоторое время они играли в четыре руки. А потом в три, потом что одна из рук поручика, отвлекшись от клавиш, отправилась путешествовать по девичьему платью.
- Что вы делаете, поручик?
- Музицирую с грехом пополам...
Вскоре по клавишам бродили лишь тонкие девичьи пальцы.
Девушка млела, путая си-бемоль с до-диезом. Поручику уже было совсем не до музыки.
И тут вошла какая-то древняя старуха.
Ржевский вскинул голову на звук шаркающих шагов и сразу признал в вошедшей - ключницу, которая однажды застала его с прокуроршей, резвящимися на полу.
- Господи Иисусе Христе! - как и тогда всплеснула руками старуха. - Барыню попользовали, теперь за служанок принялись.
Ржевский недовольно крякнул.
- Полно, мамаша! В тяжелую годину о такой чепухе вспомнили.
Старушечий нос злобно заострился.
- Хороша чепуха, от которой дети родятся! Хозяин до сих пор мается, на кого младшенький похож.
- Ну и дурак, что мается! Радоваться должен, что в семье гусар вырастет.
- Грех-то какой, господи! На звериной шкуре блуд сотворяли... - Ключница горестно посмотрела на медведя, расстеленного посередине гостиной. - Ох, спаси и помилуй!
- Хватит причитать, мать. Лучше бы полы помыла в прихожей.
- Они и так чистые.
- Врешь, я только что наследил.
- Отвяжись, окаянный... А ты, Дуняшка, - обратилась старуха к девушке, - как тебе не стыдно, в барыню вырядилась! Откуда платье-то?
Девушка обиженно фыркнула.
- Хозяйка перед отъездом подарила. Угу-м!
- А ты и рада подол задирать. Ох, царица небесная, срамота-то какая...
- Ступай прочь, кликуша! - не стерпел Ржевский, запустив в нее клавиром.
Старуха синкопой прошмыгнула за двери.
- Молодости твоей завидует, - сказал поручик Дуняше. - Мне эти бабки всегда поперек горла... Постой, так ты, стало быть, прокурорам никакая не родственница?
Девушка печально отвела глаза.
- Не похожа я на барыню?
- Да ты краше во сто крат! Давай на медведе покатаемся, а? Барыня это дело очень любила.
- Ой, боюсь...
- Да он же не кусается!
Девушка в сомнении перебирала складки платья. Грудь ее учащенно вздымалась.
- Милая, меня, может, завтра убьют, - проникновенным голосом проговорил Ржевский, приобняв ее за талию. - Война все-таки, а не хихоньки-хахоньки.
- Ах, поручик, бедненький. - Она ласково взглянула на него. - Ну как мне вас не пожалеть! Угу-м?
- Душечка! - умилился Ржевский. - Во славу Отечества!
Подхватив ее на руки, он уложил на медвежью шкуру, которая спустя мгновение оказалась почти единственной их одеждой.
- Эх, прокачусь! - сказал Ржевский, защекотав девушку своими усами.
- Окажите милость, голубчик...
Удобно устроившись, он вдруг чуть не подпрыгнул на Дуняше:
- Что-с?! Да я у тебя не первый!
- Как вы догадались?
- Я в таких делах - прожженный охотник. Меня не проведешь!
- Не кручиньтесь, миленький. Первым у меня не какой-нибудь дворник был, а сам прокурор.
- Прокурор?! Он же параличем разбит!
- Так с тех пор его и скрючило.
- Вот пройдоха! - усмехнулся Ржевский. - Куда ж Ольга Игнатьевна смотрела?
- Известно куда: на сторону. Рогов ему в отместку понаставила - жуть!
- Ай-да чертова семейка!
- Поручик, голубчик, не ругайтесь, скажите чего-нибудь ласковое.
- Ласковое? Я, признаться, за войну изрядно огрубел-с.
- Ну пожалуйста, что-нибудь такое... этакое... романтичное и чтоб про меня. Угум?
- Сейчас попробую... Эх, сладка, Дуняша, мне овсянка ваша! Угу-м?
- Ой, как я рада, что угодила!
Она залилась радостным смехом.
В отличие от императора Наполеона, ночевавшего в кабаке, поручик Ржевский провел эту ночь в приличном доме. С хорошенькой девушкой и без клопов. глава 46
ИГРА В ЧЕТЫРЕ РУКИ
Ржевский подошел к особняку прокурорши. Ветер катал по пустому двору клочья сена, помятая трава была усеяна конскими яблоками и прочими печальными следами поспешного бегства хозяев.
Когда Ржевский вошел в дом, у него заложило в ушах от тупых деревянно-чугунных звуков, сотрясавших стены.
- Это еще что за какофония?
Он быстро миновал пустую переднюю.
В гостиной незнакомая девушка в пышном белом платье играла на расстроенных клавикордах. Она была столь увлечена, что не услышала, как вошел поручик.
- Имею честь, поручик Ржевский! - сходу выпалил он пароль, неизменно открывавший перед ним все двери и окна столичных спален.
Девушка вскрикнула от неожиданности.
- Пардон, месье, - залепетала она, неловко подбирая платье, чтобы встать. - То есть бонжур, мерси...
- Не робейте, я не француз, - сказал он, остановив ее жестом. - Так, ради смеха вырядился.
Испуг в ее глазах сменился обычным женским любопытством.
- Как вас зовут, сударыня? - спросил Ржевский.
- Дуняша.
- А где госпожа прокурорша?
- Там же, где и прокурор. Они всей семьей подалась в Тульскую губернию.
- А вы, сударыня, кто им будете?
Девушка слегка замялась.
- Я? Так, седьмая вода на киселе.
- У вас неплохо получается, - поручик поиграл в воздухе пальцами. - Будто воробей по клавишам скачет.
- Меня Ольга Игнатьевна выучила.
Разрумянившись от похвалы, она стала наигрывать какой-то менуэт.
"Музыка дрянь, зато малышка чертовски хороша", - подумал Ржевский.
Подойдя поближе, он склонился над девушкой. Его уха коснулся ее русый локон.
- Вы тоже играете? - спросила она, не поворачивая головы.
- С грехом пополам.
- Это как же?
- Сейчас покажу. Позвольте присоседиться?
- Угу-м.
Взяв стул, он присел рядом.
Некоторое время они играли в четыре руки. А потом в три, потом что одна из рук поручика, отвлекшись от клавиш, отправилась путешествовать по девичьему платью.
- Что вы делаете, поручик?
- Музицирую с грехом пополам...
Вскоре по клавишам бродили лишь тонкие девичьи пальцы.
Девушка млела, путая си-бемоль с до-диезом. Поручику уже было совсем не до музыки.
И тут вошла какая-то древняя старуха.
Ржевский вскинул голову на звук шаркающих шагов и сразу признал в вошедшей - ключницу, которая однажды застала его с прокуроршей, резвящимися на полу.
- Господи Иисусе Христе! - как и тогда всплеснула руками старуха. - Барыню попользовали, теперь за служанок принялись.
Ржевский недовольно крякнул.
- Полно, мамаша! В тяжелую годину о такой чепухе вспомнили.
Старушечий нос злобно заострился.
- Хороша чепуха, от которой дети родятся! Хозяин до сих пор мается, на кого младшенький похож.
- Ну и дурак, что мается! Радоваться должен, что в семье гусар вырастет.
- Грех-то какой, господи! На звериной шкуре блуд сотворяли... - Ключница горестно посмотрела на медведя, расстеленного посередине гостиной. - Ох, спаси и помилуй!
- Хватит причитать, мать. Лучше бы полы помыла в прихожей.
- Они и так чистые.
- Врешь, я только что наследил.
- Отвяжись, окаянный... А ты, Дуняшка, - обратилась старуха к девушке, - как тебе не стыдно, в барыню вырядилась! Откуда платье-то?
Девушка обиженно фыркнула.
- Хозяйка перед отъездом подарила. Угу-м!
- А ты и рада подол задирать. Ох, царица небесная, срамота-то какая...
- Ступай прочь, кликуша! - не стерпел Ржевский, запустив в нее клавиром.
Старуха синкопой прошмыгнула за двери.
- Молодости твоей завидует, - сказал поручик Дуняше. - Мне эти бабки всегда поперек горла... Постой, так ты, стало быть, прокурорам никакая не родственница?
Девушка печально отвела глаза.
- Не похожа я на барыню?
- Да ты краше во сто крат! Давай на медведе покатаемся, а? Барыня это дело очень любила.
- Ой, боюсь...
- Да он же не кусается!
Девушка в сомнении перебирала складки платья. Грудь ее учащенно вздымалась.
- Милая, меня, может, завтра убьют, - проникновенным голосом проговорил Ржевский, приобняв ее за талию. - Война все-таки, а не хихоньки-хахоньки.
- Ах, поручик, бедненький. - Она ласково взглянула на него. - Ну как мне вас не пожалеть! Угу-м?
- Душечка! - умилился Ржевский. - Во славу Отечества!
Подхватив ее на руки, он уложил на медвежью шкуру, которая спустя мгновение оказалась почти единственной их одеждой.
- Эх, прокачусь! - сказал Ржевский, защекотав девушку своими усами.
- Окажите милость, голубчик...
Удобно устроившись, он вдруг чуть не подпрыгнул на Дуняше:
- Что-с?! Да я у тебя не первый!
- Как вы догадались?
- Я в таких делах - прожженный охотник. Меня не проведешь!
- Не кручиньтесь, миленький. Первым у меня не какой-нибудь дворник был, а сам прокурор.
- Прокурор?! Он же параличем разбит!
- Так с тех пор его и скрючило.
- Вот пройдоха! - усмехнулся Ржевский. - Куда ж Ольга Игнатьевна смотрела?
- Известно куда: на сторону. Рогов ему в отместку понаставила - жуть!
- Ай-да чертова семейка!
- Поручик, голубчик, не ругайтесь, скажите чего-нибудь ласковое.
- Ласковое? Я, признаться, за войну изрядно огрубел-с.
- Ну пожалуйста, что-нибудь такое... этакое... романтичное и чтоб про меня. Угум?
- Сейчас попробую... Эх, сладка, Дуняша, мне овсянка ваша! Угу-м?
- Ой, как я рада, что угодила!
Она залилась радостным смехом.
В отличие от императора Наполеона, ночевавшего в кабаке, поручик Ржевский провел эту ночь в приличном доме. С хорошенькой девушкой и без клопов. глава 46