Глава 14
СЛУЧАЙ НА ОХОТЕ
- Тут я кладу руку ей на коленку и говорю: "Баронесса, какое у вас красивое платье!" Она как завертится: "Ах, поручик, это лишнее". - "Конечно лишнее, - говорю. - Ваше платье нам только мешает!"
- А она?
- Захихикала и отдалась.
- Да-а, Ржевский, - сказал Давыдов, разливая по кружкам вино, - умеешь же ты женщин укрощать.
- За дам-с, которым я еще задам-с! - объявил поручик, осушив свою кружку до дна.
И не было окрест на биваках гусара, который не поддержал бы столь славный тост.
- Что, Ржевский, - подкузьмил Давыдов, - плохо целую неделю без женской ласки?
- И не говори, Денис. О чем бы не подумал, а вторая мысль непременно о любви-с. Возьмем, к примеру, эту вот бутылку, - поручик показал пальцем на горлышко: - Что это, по-твоему?
- Шея.
Ржевский ткнул чуть ниже.
- А это?
- Плечи?
- Точно, плечи! Гладкие и покатые, как у салонных красоток.
Глядя на опорожненную бутылку, гусары невольно облизнулись.
- Скажу вам прямо, господа, - проговорил корнет Васильков, давно прислушивавшийся к их разговору. - Бутылка - это просто маленькая голая баба!
- Нет, братец, - возразил Давыдов, с чувством глядя на бутылку. - Не баба, а дама.
- Почему это?
- Портвейн был отменного качества!
- Баба тоже может быть отменного качества, - заметил Ржевский. - И очень даже терпкой.
Корнет, насупив брови, некоторое время размышлял, потом сказал:
- Терпкая баба куда лучше, чем вяжущее вино. То есть не вино, а женщина, которая по рукам и ногам вяжет.
- А ты сразу со многими не связывайся, чтоб тебя, часом, не повязали! - усмехнулся поручик.
Васильков стукнул себя кулаком в грудь:
- Да мне... признаюсь откровенно, господа, кружка пива заменит сотни пьяных баб!
- Вот уж, корнет, попали пальцем в небо, - сказал Давыдов. - Женщина во хмелю особенно игрива. Глазки блестят, щечки горят...
- От баб все зло! - настаивал Васильков.
- Просто к женщинам надо правильный подход знать, - заметил Ржевский.
- Поделитесь опытом, господин поручик.
- Охотно-с.
Сидевшие поодаль ахтырцы навострили уши, и Ржевский почувствовал прилив вдохновения.
- В этом деле секретов много, - заявил он. - Но закон один - быстрота и натиск. Коли понравилась тебе барышня, подходи к ней смело и прямо в лоб: так и так, я вас люблю, позвольте узнать ваше имя. А руки тем временем уже шур-шур по платью.
- А в каком месте? - спросил Васильков, заикаясь от волнения.
- Что - в каком месте?
- Ну это - "шур-шур".
- Это тоже наука тонкая. Тут все должно быть рассчитано, как на маневрах. Имя спросил - сразу руки на талию. Она назвалась - вверх ползи, к лопаткам, к кошачьему месту. Коли не оттолкнула - скорее вниз...
- На талию?
- Ха! На полушария! И вообще, запомните, корнет, талия нужна женщине для танцев, грудь - чтоб платье не спадало, живот - для пищи, а задница, сами понимаете, для любви. Губы - для поцелуев, глаза - для кокетства, нос - для соплей...
- А ноги?
- Пешком ходить, - встрял Давыдов.
- За любовником бегать, - перебил Ржевский.
- А руки? - не унимался Васильков.
- На шею вешаться.
- А... волосы?
Поручик сочувственно посмотрел на корнета, который и сам уже не знал, зачем задал этот глупый вопрос.
- Волосы для красоты, корнет. Понятно вам?
- П-понятно.
- Эх, люблю, братцы мои, когда волосы у женщины вьются! - сказал Давыдов, проведя рукой по своей кучерявой голове.
Ржевский вскочил.
- Всё! Не могу больше!
- Чего ты, братец?
- Ни слова о женщинах, господа! И так весь как на иголках.
- Не горюй, Ржевский, завтра уже в деревне на ночлег станем. А там, небось, девок не счесть.
- Блажен, кто верует...
- Господа, предлагаю поговорить об охоте, - подсел к ним поручик Бекетов, круглолицый златокудрый весельчак. - От разговоров про женщин уже скулы сводит.
- Извольте-с! - тотчас откликнулся Ржевский, допив свой стакан. - Со мной однажды занятный случай приключился. Пошел я на охоту. Вдруг из кустов выбегает огромный медведь и летит прямо на меня. А при мне только сабля. Я тут же в стойку: ан гард! Выпад! аппель! мулине! аппель! - медведю прямо в глаз - и наповал! Но, вижу, на себе мне его не унести. А медвежатины отведать хочется. Что делать? Отрубил ему левую ногу, закинул себе на плечо и иду дальше.
- Ух ты! На медведя - с саблей! - приговаривали ахтырцы, придвигаясь поближе.
- Нет, вы только послушайте, господа. Версты не прошел, смотрю: из чащи выбегает здоровенный лось. Что делать? Я ему раз саблей между рогов - и он копытами кверху. Хотел поднять - тяжелый черт. Но не бросать же такую добычу. Отрубил ему правую ногу, бросил на другое плечо...
- Ну, Ржевский, ну дает! - веселились гусары. - Каков охотник!
- Да не перебивайте же, черт вас побери! - возмутился поручик. - Дайте дорассказать... Ну вот, с мысли сбили! О чем я говорил, корнет?
- Вы говорили, мол, левую ногу положили на одно плечо, правую - на другое...
- Да, да, вспомнил! Левую ногу - на одно плечо, правую ногу - на другое и так ей впендюрил: аж чепчик в форточку улетел! глава 15
СЛУЧАЙ НА ОХОТЕ
- Тут я кладу руку ей на коленку и говорю: "Баронесса, какое у вас красивое платье!" Она как завертится: "Ах, поручик, это лишнее". - "Конечно лишнее, - говорю. - Ваше платье нам только мешает!"
- А она?
- Захихикала и отдалась.
- Да-а, Ржевский, - сказал Давыдов, разливая по кружкам вино, - умеешь же ты женщин укрощать.
- За дам-с, которым я еще задам-с! - объявил поручик, осушив свою кружку до дна.
И не было окрест на биваках гусара, который не поддержал бы столь славный тост.
- Что, Ржевский, - подкузьмил Давыдов, - плохо целую неделю без женской ласки?
- И не говори, Денис. О чем бы не подумал, а вторая мысль непременно о любви-с. Возьмем, к примеру, эту вот бутылку, - поручик показал пальцем на горлышко: - Что это, по-твоему?
- Шея.
Ржевский ткнул чуть ниже.
- А это?
- Плечи?
- Точно, плечи! Гладкие и покатые, как у салонных красоток.
Глядя на опорожненную бутылку, гусары невольно облизнулись.
- Скажу вам прямо, господа, - проговорил корнет Васильков, давно прислушивавшийся к их разговору. - Бутылка - это просто маленькая голая баба!
- Нет, братец, - возразил Давыдов, с чувством глядя на бутылку. - Не баба, а дама.
- Почему это?
- Портвейн был отменного качества!
- Баба тоже может быть отменного качества, - заметил Ржевский. - И очень даже терпкой.
Корнет, насупив брови, некоторое время размышлял, потом сказал:
- Терпкая баба куда лучше, чем вяжущее вино. То есть не вино, а женщина, которая по рукам и ногам вяжет.
- А ты сразу со многими не связывайся, чтоб тебя, часом, не повязали! - усмехнулся поручик.
Васильков стукнул себя кулаком в грудь:
- Да мне... признаюсь откровенно, господа, кружка пива заменит сотни пьяных баб!
- Вот уж, корнет, попали пальцем в небо, - сказал Давыдов. - Женщина во хмелю особенно игрива. Глазки блестят, щечки горят...
- От баб все зло! - настаивал Васильков.
- Просто к женщинам надо правильный подход знать, - заметил Ржевский.
- Поделитесь опытом, господин поручик.
- Охотно-с.
Сидевшие поодаль ахтырцы навострили уши, и Ржевский почувствовал прилив вдохновения.
- В этом деле секретов много, - заявил он. - Но закон один - быстрота и натиск. Коли понравилась тебе барышня, подходи к ней смело и прямо в лоб: так и так, я вас люблю, позвольте узнать ваше имя. А руки тем временем уже шур-шур по платью.
- А в каком месте? - спросил Васильков, заикаясь от волнения.
- Что - в каком месте?
- Ну это - "шур-шур".
- Это тоже наука тонкая. Тут все должно быть рассчитано, как на маневрах. Имя спросил - сразу руки на талию. Она назвалась - вверх ползи, к лопаткам, к кошачьему месту. Коли не оттолкнула - скорее вниз...
- На талию?
- Ха! На полушария! И вообще, запомните, корнет, талия нужна женщине для танцев, грудь - чтоб платье не спадало, живот - для пищи, а задница, сами понимаете, для любви. Губы - для поцелуев, глаза - для кокетства, нос - для соплей...
- А ноги?
- Пешком ходить, - встрял Давыдов.
- За любовником бегать, - перебил Ржевский.
- А руки? - не унимался Васильков.
- На шею вешаться.
- А... волосы?
Поручик сочувственно посмотрел на корнета, который и сам уже не знал, зачем задал этот глупый вопрос.
- Волосы для красоты, корнет. Понятно вам?
- П-понятно.
- Эх, люблю, братцы мои, когда волосы у женщины вьются! - сказал Давыдов, проведя рукой по своей кучерявой голове.
Ржевский вскочил.
- Всё! Не могу больше!
- Чего ты, братец?
- Ни слова о женщинах, господа! И так весь как на иголках.
- Не горюй, Ржевский, завтра уже в деревне на ночлег станем. А там, небось, девок не счесть.
- Блажен, кто верует...
- Господа, предлагаю поговорить об охоте, - подсел к ним поручик Бекетов, круглолицый златокудрый весельчак. - От разговоров про женщин уже скулы сводит.
- Извольте-с! - тотчас откликнулся Ржевский, допив свой стакан. - Со мной однажды занятный случай приключился. Пошел я на охоту. Вдруг из кустов выбегает огромный медведь и летит прямо на меня. А при мне только сабля. Я тут же в стойку: ан гард! Выпад! аппель! мулине! аппель! - медведю прямо в глаз - и наповал! Но, вижу, на себе мне его не унести. А медвежатины отведать хочется. Что делать? Отрубил ему левую ногу, закинул себе на плечо и иду дальше.
- Ух ты! На медведя - с саблей! - приговаривали ахтырцы, придвигаясь поближе.
- Нет, вы только послушайте, господа. Версты не прошел, смотрю: из чащи выбегает здоровенный лось. Что делать? Я ему раз саблей между рогов - и он копытами кверху. Хотел поднять - тяжелый черт. Но не бросать же такую добычу. Отрубил ему правую ногу, бросил на другое плечо...
- Ну, Ржевский, ну дает! - веселились гусары. - Каков охотник!
- Да не перебивайте же, черт вас побери! - возмутился поручик. - Дайте дорассказать... Ну вот, с мысли сбили! О чем я говорил, корнет?
- Вы говорили, мол, левую ногу положили на одно плечо, правую - на другое...
- Да, да, вспомнил! Левую ногу - на одно плечо, правую ногу - на другое и так ей впендюрил: аж чепчик в форточку улетел! глава 15