Глава 29
ПРИВЕТ ИЗ ПРОШЛЫХ ЛЕТ
Кутузов с тяжелым скрипом прилег на кресло, расстегнул сюртук. Давыдов и Ржевский стояли посреди комнаты, с глубоким почтением глядя на фельдмаршала.
А он, казалось, совсем про них забыл. Достав большой платок, он долго и обстоятельно вытирал пот с лица, шеи, ключицы. Потом закрыл глаза и задремал.
Гусары переглянулись.
- Что делать будем? - прошептал Давыдов Ржевскому.
- Будить.
- С ума сошел!
- Так он же до утра проспит.
И, прежде чем Давыдов успел ему помешать, поручик громко кашлянул в кулак.
Кутузов лениво приоткрыл глаза.
- Кто сие... ах да... от Багратиона... - Он громко причмокнул. - Как Петр Иваныч? Жив-здоров?
- Здоров, ваша светлость, - сказал Давыдов.
- Слава богу, слава богу...
Кутузов вдруг с недовольной миной зашарил у себя под задом.
- Что это у меня тут колет? - недоуменно пробормотал он.
- Ревматизм, ваша светлость, - предположил Ржевский.
- В жопе?!
Фельдмаршал еще немного пошарил и наконец выудил на свет какую-то книгу. Она была заложена ножом.
- Тьфу, вот оно что... - крякнул Кутузов. - А я-то думал, куда она запропастилась?
"Рыцари Лебедя", - прочел про себя Ржевский.
- Рыцарскую тактику изучает, - уважительно шепнул он Давыдову.
- Это нравоучительный роман мадам де Жанлис, - поморщился тот. - Такая гадость, братец!
Кутузов тем временем уже успел углубиться в чтение.
Ржевский заученно рявкнул в кулак.
Кутузов поднял голову.
- Что французы? - по-домашнему просто спросил он, уставившись на поручика.
- Наседают, ваша светлость.
- Фю-фю-фю, - озабоченно просвистел фельдмаршал. - А я вот нравы их постигаю. Думаю, авось пригодится. - Заложив книгу ножом, он небрежно уронил ее на пол. - А по чести сказать - дрянь книжонка! И нравы такие же.
Гусары согласно закивали.
- Да что мы все о них, бесовских детях! - встрепенулся Кутузов. - Вы-то, добры молодцы, с чем ко мне пожаловали?
Давыдов выступил вперед.
- Ваша светлость, имею сообщить вам дело большой важности для блага отечества.
- Для блага отечества? - Кутузов сложил руки на животе. - Ну, что такое? Говори.
Давыдов покраснел как девушка. От волнения его речь выходила корявой и сбивчивой.
- Путь неприятеля протяжением своим очень велик, транспорты с продовольствием покрывают пространство от Гжати до Смоленска. Надо разделить часть казаков на партии и пустить в середину каравана, который следует за Наполеоном. Дайте мне тысячу казаков, и вы увидите, что будет!
Пока Давыдов говорил, за неплотно закрытой дверью то и дело раздавалось шуршание женского платья и слышался женский шепот. Скосив глаза через плечо, Ржевский углядел мелькавшую в проеме полную, румяную и красивую женщину в розовом платье и лиловом шелковом платке. В руках она держала блюдо с караваем. Это была попадья, хозяйка дома. Она намеревалась подать хлеб-соль главнокомандующему, но никак не могла подгадать нужный момент.
Кутузов тоже ее заприметил и, всякий раз, когда слышал шорох, с нескрываемым интересом поглядывал мимо Давыдова за дверь.
Давыдов же не замечал ничего вокруг.
- Даю честное благородное слово гусарского офицера, - горячо твердил он, - я разорву сообщения Наполеона!
Кутузов подавил зевок.
Попадья с караваем на блюде опять промелькнула в проеме, и на короткое мгновение в комнате возник ее курносый нос.
Ржевский, забывшись, откровенно повернул голову в ее сторону.
- Эй, голубчик! - рассердился Кутузов. - На чужой каравай рта не разевай!
- Виноват, ваша светлость.
- Прикрой-ка лучше дверь. Этот сквозняк не для моих старческих костей. А то и впрямь ревматизм тут с вами подхватишь.
Кутузов перевел взгляд на растерянного Давыдова.
- Ну, чего ж ты замолчал? Продолжай, голубчик.
- Появление наших отрядов в тылу противника ободрит поселян и усилит войну народную. Так, я полагаю, в свое время начинал Пугачев, хотя и с противоположным намерением.
Кутузов чуть заметно вздрогнул. Искушенный в придворных интригах, фельдмаршал сразу уловил опасный поворот с мыслях гусарского офицера.
- Пугачева ты зря сюда приплел, голубчик, - покачал он седою головой. - Не можем мы сейчас народ на войну подымать - царь прогневается. И так Наполеон грозится вольную дать крестьянам. Как бы смута не началась. Спаси Господи!
Давыдов сконфужено молчал, чувствуя себя мальчишкой, заслужившим порки.
Кутузов с трудом извлек свое грузное тело из кресла, встав на ноги. Приблизившись к Давыдову, он взял его обеими руками за плечи и развернул к свету. Давыдов сделал движение, чтобы поцеловать фельдмаршала в щеку, но Кутузов заслонился рукой.
- Погоди, голубчик, я не за тем... Где я мог тебя раньше видеть? - спросил он, приглядываясь. - Твое лицо мне как-будто знакомо.
- Вы изволили запамятовать, я тот самый поэт-гусар, которого ваша светлость, будучи питерским военным губернатором, журили за сатиры и разные юношеские залеты воображения.
- Вот оно что! - нахмурился Кутузов, отпуская его. - Залеты воображения, говоришь? Помню, помню я твои басенки. На войне, голубчик, шалить не годится. Война - это тебе не хухры-мухры, это дело серьезное.
Давыдов повернулся с расстроенным лицом к Ржевскому.
"Выручай!" - молили его глаза.
- Светлейший князь, - бойко начал поручик, - имею честь передать вам низкий поклон и привет от Анастасии Сергеевны.
Кутузов, испуганно разинув рот, рухнул в кресло.
- Она просила напомнить вам о... - продолжал Ржевский.
Фельдмаршал, не закрывая рта, замахал на поручика руками.
Ржевский умолк.
Кутузов оправил ворот мундира, шумно выдохнув из себя воздух.
- Фу-фу-фу...
Ржевский почесал в затылке.
- Ваша светлость, я только...
Кутузов быстро перебил его:
- Молчи! Молчи, голубчик! - И посмотрел на Давыдова. - Э-э, Денис Васильевич, оставьте-ка нас на минуточку.
Когда Давыдов вышел, в комнате наступила вязкая тишина. Полулежа в кресле, Кутузов неотрывно смотрел на стоявшего перед ним поручика и беззвучно шевелил губами.
- Ну, - наконец выдавил из себя фельдмаршал, - что Анастасьюшка? Как она?
- Здорова, ваша светлость.
- Слава богу... слава богу...
- Только вот...
- Что?
- Живот...
- Какой живот?! - охнул Кутузов.
- У ней который. Растет как на дрожжах!
Поручик смолк, увидев, как по щеке фельдмаршала покатилась слеза.
- Ох, порадовал старика, - задрожал подбородком Кутузов. - Стало быть, и впрямь есть еще порох в пороховницах! Ну-ка иди, иди сюда.
Он подставил Ржевскому щеку. Но едва поручик успел, наклонившись, сложить губы дудочкой, фельдмаршал остановил его, ухватив за ухо:
- Ты кто по чину будешь?
- Поручик, ваша светлость.
- Ага, обер-офицер. Тогда ниже бери.
Кутузов приподнял голову, и Ржевский поцеловал его в жирную дряблую шею. Кутузов тоже обнял его и поцеловал.
- А теперь говори, где ты ее видел? - спросил фельдмаршал, вытирая кулаком слезы.
- В Москве, ваша светлость. В начале июня имел счастье познакомиться на балу у Коневских. Прелестная барышня!
- Да-а, хороша. А ты... ты ее того... не того, а? Знаю я вас, гусар.
- Никак нет-с!
- А скажи по чести, небось, хотелось? - хитро прищурился Кутузов, дергая поручика за ментик. - Ведь хотелось, а?
- С брюхатой вроде как не с руки, ваша светлость.
- Молодец, голубчик! - Умное, доброе и вместе с тем тонко-насмешливое выражение засветилось на пухлом лице Кутузова. - Dans le doute, mon cher, abstiens toi, - выговорил он с расстановкой.
- Чего, пардон? - не понял Ржевский смысла фразы.
- В сомнении, мой милый, воздерживайся. Говоря по-русски, не зная броду не суйся в воду. Ты кому-нибудь про нас с Анастасьюшкой уже растрепал?
- Никак нет, ваша светлость.
- Хорошо. Ну и довольно об этом. Поди, позови мне своего командира.
Поручик открыл дверь, впустив в комнату озабоченного Давыдова.
- Сколько, ты говоришь, тебе казаков нужно? - спросил его Кутузов.
- Тысячу, ваша светлость.
- Даю тебе для пробы на оное предприятие пятьдесят.
- Ну хотя бы пятьсот! - взмолился Давыдов.
Кутузов пожевал губами, прикинув что-то в уме.
- Восемьдесят, так уж и быть, дам.
- Ваша светлость, ну хоть сотню!
Фельдмаршал насупился, неодобрительно глядя на Давыдова.
- А еще Анастасия Сергеевна велела передать вашей светлости, - произнес Ржевский, - что она никогда не забудет, как ее...
- Так и быть! - перебил Кутузов, хлопнув в ладоши. - Сто гусар и восемьдесят казаков.
По-отечески приобняв гусар за плечи, он быстро выпроводил обоих за дверь.
- Ступайте, голубчики, воюйте. Благославляю вас на ратные подвиги!
Во дворе они столкнулись с Андреем Болконским, который важно прогуливался взад-вперед. Его штаны давно подсохли, и грязь на них была уже не так заметна.
- Как светлейший? - спросил он.
- Здоров, слава богу, - весело отозвался Давыдов. - И в превосходном настроении.
Нащупав во рту последние песчинки, князь Андрей негромко сплюнул и взбежал на крыльцо.
- Да-а, - протянул Ржевский, оседлав своего коня, - сколько барышень за свою жизнь перецеловал, а фельдмаршала целовать не приходилось.
- Вот и твоя мечта сбылась, братец. А кстати, чем ты так напугал светлейшего? Чего никогда не забудет Анастасия Сергеевна?
- Как жена Кутузова угощала ее вишневым вареньем.
- Ай, Ржевский, ай да плут!
Посмеиваясь, гусары тронулись в обратный путь. глава 30
ПРИВЕТ ИЗ ПРОШЛЫХ ЛЕТ
Кутузов с тяжелым скрипом прилег на кресло, расстегнул сюртук. Давыдов и Ржевский стояли посреди комнаты, с глубоким почтением глядя на фельдмаршала.
А он, казалось, совсем про них забыл. Достав большой платок, он долго и обстоятельно вытирал пот с лица, шеи, ключицы. Потом закрыл глаза и задремал.
Гусары переглянулись.
- Что делать будем? - прошептал Давыдов Ржевскому.
- Будить.
- С ума сошел!
- Так он же до утра проспит.
И, прежде чем Давыдов успел ему помешать, поручик громко кашлянул в кулак.
Кутузов лениво приоткрыл глаза.
- Кто сие... ах да... от Багратиона... - Он громко причмокнул. - Как Петр Иваныч? Жив-здоров?
- Здоров, ваша светлость, - сказал Давыдов.
- Слава богу, слава богу...
Кутузов вдруг с недовольной миной зашарил у себя под задом.
- Что это у меня тут колет? - недоуменно пробормотал он.
- Ревматизм, ваша светлость, - предположил Ржевский.
- В жопе?!
Фельдмаршал еще немного пошарил и наконец выудил на свет какую-то книгу. Она была заложена ножом.
- Тьфу, вот оно что... - крякнул Кутузов. - А я-то думал, куда она запропастилась?
"Рыцари Лебедя", - прочел про себя Ржевский.
- Рыцарскую тактику изучает, - уважительно шепнул он Давыдову.
- Это нравоучительный роман мадам де Жанлис, - поморщился тот. - Такая гадость, братец!
Кутузов тем временем уже успел углубиться в чтение.
Ржевский заученно рявкнул в кулак.
Кутузов поднял голову.
- Что французы? - по-домашнему просто спросил он, уставившись на поручика.
- Наседают, ваша светлость.
- Фю-фю-фю, - озабоченно просвистел фельдмаршал. - А я вот нравы их постигаю. Думаю, авось пригодится. - Заложив книгу ножом, он небрежно уронил ее на пол. - А по чести сказать - дрянь книжонка! И нравы такие же.
Гусары согласно закивали.
- Да что мы все о них, бесовских детях! - встрепенулся Кутузов. - Вы-то, добры молодцы, с чем ко мне пожаловали?
Давыдов выступил вперед.
- Ваша светлость, имею сообщить вам дело большой важности для блага отечества.
- Для блага отечества? - Кутузов сложил руки на животе. - Ну, что такое? Говори.
Давыдов покраснел как девушка. От волнения его речь выходила корявой и сбивчивой.
- Путь неприятеля протяжением своим очень велик, транспорты с продовольствием покрывают пространство от Гжати до Смоленска. Надо разделить часть казаков на партии и пустить в середину каравана, который следует за Наполеоном. Дайте мне тысячу казаков, и вы увидите, что будет!
Пока Давыдов говорил, за неплотно закрытой дверью то и дело раздавалось шуршание женского платья и слышался женский шепот. Скосив глаза через плечо, Ржевский углядел мелькавшую в проеме полную, румяную и красивую женщину в розовом платье и лиловом шелковом платке. В руках она держала блюдо с караваем. Это была попадья, хозяйка дома. Она намеревалась подать хлеб-соль главнокомандующему, но никак не могла подгадать нужный момент.
Кутузов тоже ее заприметил и, всякий раз, когда слышал шорох, с нескрываемым интересом поглядывал мимо Давыдова за дверь.
Давыдов же не замечал ничего вокруг.
- Даю честное благородное слово гусарского офицера, - горячо твердил он, - я разорву сообщения Наполеона!
Кутузов подавил зевок.
Попадья с караваем на блюде опять промелькнула в проеме, и на короткое мгновение в комнате возник ее курносый нос.
Ржевский, забывшись, откровенно повернул голову в ее сторону.
- Эй, голубчик! - рассердился Кутузов. - На чужой каравай рта не разевай!
- Виноват, ваша светлость.
- Прикрой-ка лучше дверь. Этот сквозняк не для моих старческих костей. А то и впрямь ревматизм тут с вами подхватишь.
Кутузов перевел взгляд на растерянного Давыдова.
- Ну, чего ж ты замолчал? Продолжай, голубчик.
- Появление наших отрядов в тылу противника ободрит поселян и усилит войну народную. Так, я полагаю, в свое время начинал Пугачев, хотя и с противоположным намерением.
Кутузов чуть заметно вздрогнул. Искушенный в придворных интригах, фельдмаршал сразу уловил опасный поворот с мыслях гусарского офицера.
- Пугачева ты зря сюда приплел, голубчик, - покачал он седою головой. - Не можем мы сейчас народ на войну подымать - царь прогневается. И так Наполеон грозится вольную дать крестьянам. Как бы смута не началась. Спаси Господи!
Давыдов сконфужено молчал, чувствуя себя мальчишкой, заслужившим порки.
Кутузов с трудом извлек свое грузное тело из кресла, встав на ноги. Приблизившись к Давыдову, он взял его обеими руками за плечи и развернул к свету. Давыдов сделал движение, чтобы поцеловать фельдмаршала в щеку, но Кутузов заслонился рукой.
- Погоди, голубчик, я не за тем... Где я мог тебя раньше видеть? - спросил он, приглядываясь. - Твое лицо мне как-будто знакомо.
- Вы изволили запамятовать, я тот самый поэт-гусар, которого ваша светлость, будучи питерским военным губернатором, журили за сатиры и разные юношеские залеты воображения.
- Вот оно что! - нахмурился Кутузов, отпуская его. - Залеты воображения, говоришь? Помню, помню я твои басенки. На войне, голубчик, шалить не годится. Война - это тебе не хухры-мухры, это дело серьезное.
Давыдов повернулся с расстроенным лицом к Ржевскому.
"Выручай!" - молили его глаза.
- Светлейший князь, - бойко начал поручик, - имею честь передать вам низкий поклон и привет от Анастасии Сергеевны.
Кутузов, испуганно разинув рот, рухнул в кресло.
- Она просила напомнить вам о... - продолжал Ржевский.
Фельдмаршал, не закрывая рта, замахал на поручика руками.
Ржевский умолк.
Кутузов оправил ворот мундира, шумно выдохнув из себя воздух.
- Фу-фу-фу...
Ржевский почесал в затылке.
- Ваша светлость, я только...
Кутузов быстро перебил его:
- Молчи! Молчи, голубчик! - И посмотрел на Давыдова. - Э-э, Денис Васильевич, оставьте-ка нас на минуточку.
Когда Давыдов вышел, в комнате наступила вязкая тишина. Полулежа в кресле, Кутузов неотрывно смотрел на стоявшего перед ним поручика и беззвучно шевелил губами.
- Ну, - наконец выдавил из себя фельдмаршал, - что Анастасьюшка? Как она?
- Здорова, ваша светлость.
- Слава богу... слава богу...
- Только вот...
- Что?
- Живот...
- Какой живот?! - охнул Кутузов.
- У ней который. Растет как на дрожжах!
Поручик смолк, увидев, как по щеке фельдмаршала покатилась слеза.
- Ох, порадовал старика, - задрожал подбородком Кутузов. - Стало быть, и впрямь есть еще порох в пороховницах! Ну-ка иди, иди сюда.
Он подставил Ржевскому щеку. Но едва поручик успел, наклонившись, сложить губы дудочкой, фельдмаршал остановил его, ухватив за ухо:
- Ты кто по чину будешь?
- Поручик, ваша светлость.
- Ага, обер-офицер. Тогда ниже бери.
Кутузов приподнял голову, и Ржевский поцеловал его в жирную дряблую шею. Кутузов тоже обнял его и поцеловал.
- А теперь говори, где ты ее видел? - спросил фельдмаршал, вытирая кулаком слезы.
- В Москве, ваша светлость. В начале июня имел счастье познакомиться на балу у Коневских. Прелестная барышня!
- Да-а, хороша. А ты... ты ее того... не того, а? Знаю я вас, гусар.
- Никак нет-с!
- А скажи по чести, небось, хотелось? - хитро прищурился Кутузов, дергая поручика за ментик. - Ведь хотелось, а?
- С брюхатой вроде как не с руки, ваша светлость.
- Молодец, голубчик! - Умное, доброе и вместе с тем тонко-насмешливое выражение засветилось на пухлом лице Кутузова. - Dans le doute, mon cher, abstiens toi, - выговорил он с расстановкой.
- Чего, пардон? - не понял Ржевский смысла фразы.
- В сомнении, мой милый, воздерживайся. Говоря по-русски, не зная броду не суйся в воду. Ты кому-нибудь про нас с Анастасьюшкой уже растрепал?
- Никак нет, ваша светлость.
- Хорошо. Ну и довольно об этом. Поди, позови мне своего командира.
Поручик открыл дверь, впустив в комнату озабоченного Давыдова.
- Сколько, ты говоришь, тебе казаков нужно? - спросил его Кутузов.
- Тысячу, ваша светлость.
- Даю тебе для пробы на оное предприятие пятьдесят.
- Ну хотя бы пятьсот! - взмолился Давыдов.
Кутузов пожевал губами, прикинув что-то в уме.
- Восемьдесят, так уж и быть, дам.
- Ваша светлость, ну хоть сотню!
Фельдмаршал насупился, неодобрительно глядя на Давыдова.
- А еще Анастасия Сергеевна велела передать вашей светлости, - произнес Ржевский, - что она никогда не забудет, как ее...
- Так и быть! - перебил Кутузов, хлопнув в ладоши. - Сто гусар и восемьдесят казаков.
По-отечески приобняв гусар за плечи, он быстро выпроводил обоих за дверь.
- Ступайте, голубчики, воюйте. Благославляю вас на ратные подвиги!
Во дворе они столкнулись с Андреем Болконским, который важно прогуливался взад-вперед. Его штаны давно подсохли, и грязь на них была уже не так заметна.
- Как светлейший? - спросил он.
- Здоров, слава богу, - весело отозвался Давыдов. - И в превосходном настроении.
Нащупав во рту последние песчинки, князь Андрей негромко сплюнул и взбежал на крыльцо.
- Да-а, - протянул Ржевский, оседлав своего коня, - сколько барышень за свою жизнь перецеловал, а фельдмаршала целовать не приходилось.
- Вот и твоя мечта сбылась, братец. А кстати, чем ты так напугал светлейшего? Чего никогда не забудет Анастасия Сергеевна?
- Как жена Кутузова угощала ее вишневым вареньем.
- Ай, Ржевский, ай да плут!
Посмеиваясь, гусары тронулись в обратный путь. глава 30