Глава 52
ТЕРМИДОР
Когда в кабинет ворвалась охрана, Наполеон сидел на плечах у собственной статуи, как петух на насесте.
- Слезайте, сир, а то я за себя не ручаюсь, - говорил Ржевский, тыча в императорский зад самым кончиком сабли. - Это нечестно. И не по правилам.
- Правила здесь устанавливаю я! - заявил император.
- Вы в этом уверены? - Ржевский опять ткнул его саблей в зад.
- Ай! Скорее! - крикнул Наполеон, увидев своих гвардейцев. - Устройте ему термидор!
Французы набросились на поручика со шпагами, оттесняя его от статуи с императором.
Ржевский лихо отражал сыплющиеся на него удары.
И тут в зале раздался женский вопль.
Краем глаза Ржевский увидел тучную женщину, которая бежала к ним, размахивая руками. В следующее мгновение она грохнулась ему под ноги, обхватив за колени и уткнувшись головой в живот.
- Мадам, только не сейчас! - прорычал Ржевский, пытаясь отпихнуть ее в сторону, но она прижималась все сильнее, продолжая вопить, как безумная.
- Мадам Сисико, вы бесподобны! - ликовал Наполеон.
Мадам держала ноги поручика, словно древко знамени на парижской баррикаде, и усмирить ее пыл могла лишь грубая мужская сила. На ее счастье Ржевский никогда - будь он пьян или трезв - не мог поднять руку на женщину. Он вырывал то одну ногу, то другую, рискуя остаться и без сапог, и без штанов, - ничто не помогало.
- Кусайте его! Кусайте! - требовал французский император.
Свирепо лязгая зубами, мадам рванулась всей грудью вперед, и Ржевский, потеряв равновесие, вместе с ней рухнул на пол. Намертво застрявший в женских объятиях, он был тотчас обезоружен охраной и связан с головы до ног.
- И не таких маркизов усмиряла, - молвила мадам Сисико, подтягивая через платье панталоны.
- Чертова перечница! - выругался Ржевский. - Чтоб тебя раздуло!
Она весело качнула пышной грудью.
- От вас уж точно не раздует!
- Это почему же?
- Ваша песенка спета, красавчик.
Ржевского охватило отчаяние и злоба. Он дернулся всем телом, но французы висели на нем как охотничьи собаки на медведе.
Бледный, трясущийся Коленкур подбежал к статуе, помогая императору спуститься вниз.
- Вы не ранены, мон сир?
- Арман, - горько произнес Наполеон, перебираясь к нему на спину, -- в ваших мемуарах едва не поставили жирную точку.
- О ужас! ужас! - кряхтел Коленкур, согнувшись в три погибели.
- Кого вы ко мне привели?
- А кого?
- Любовника Жозефины!
- Да?! - чтобы не свалиться вместе с императором, Коленкур заключил в объятия его изваяние.
- К тому же это русский офицер.
- Не может быть!
- Представьте себе. - Наполеон, тяжело скользнув по хребту обершталмейстера, встал на ноги. - И этот наглец обозвал меня галльским петухом!
Коленкур шумно отдувался, облокотясь на мраморного императора.
- Жозефина, помнится, тоже называла вас своим петушком, сир.
Наполеон вздрогнул.
- Откуда вам это известно?
- Это давно стало достоянием истории.
- O-la-la! Куртизанка-история уже забралась в мою постель... Пустите ногу!
- Что, сир?
- Отстаньте наконец от моей скульптуры. Еще уроните.
- О, пардон, пардон.
- Как прикажете поступить с пленным, сир? - спросил офицер охраны.
- Расстрелять из Царь-пушки! - буркнул корсиканец.
- Но, сир, она не стреляет.
- Знаю! Но человек, осмелившийся поднять руку на императора Франции, иной участи не достоин. Как вас зовут, месье?
Его пленник гордо вскинул голову:
- Имею честь, поручик Ржевский!
- О-о! - вырвалось у Наполеона.
- О-о-о! - эхом откликнулся Коленкур.
Они переглянулись.
Наполеон перевел взгляд на Ржевского:
- Не тот ли вы гусар, чьи успехи в любовных битвах известны не менее, чем мои победы на полях сражений?
- Он самый, - хмуро ответил поручик.
- Такой пленник стоит десятка генералов! - оживился император. - Пожалуй, я уделю вам несколько минут. Думаю, нам есть о чем поговорить. Как мужчина с мужчиной.
- Воля ваша.
- Дайте слово офицера, что вы больше не будете распускать руки, и я прикажу вас развязать.
- Слово гусара, - нехотя процедил Ржевский.
глава 53
ТЕРМИДОР
Когда в кабинет ворвалась охрана, Наполеон сидел на плечах у собственной статуи, как петух на насесте.
- Слезайте, сир, а то я за себя не ручаюсь, - говорил Ржевский, тыча в императорский зад самым кончиком сабли. - Это нечестно. И не по правилам.
- Правила здесь устанавливаю я! - заявил император.
- Вы в этом уверены? - Ржевский опять ткнул его саблей в зад.
- Ай! Скорее! - крикнул Наполеон, увидев своих гвардейцев. - Устройте ему термидор!
Французы набросились на поручика со шпагами, оттесняя его от статуи с императором.
Ржевский лихо отражал сыплющиеся на него удары.
И тут в зале раздался женский вопль.
Краем глаза Ржевский увидел тучную женщину, которая бежала к ним, размахивая руками. В следующее мгновение она грохнулась ему под ноги, обхватив за колени и уткнувшись головой в живот.
- Мадам, только не сейчас! - прорычал Ржевский, пытаясь отпихнуть ее в сторону, но она прижималась все сильнее, продолжая вопить, как безумная.
- Мадам Сисико, вы бесподобны! - ликовал Наполеон.
Мадам держала ноги поручика, словно древко знамени на парижской баррикаде, и усмирить ее пыл могла лишь грубая мужская сила. На ее счастье Ржевский никогда - будь он пьян или трезв - не мог поднять руку на женщину. Он вырывал то одну ногу, то другую, рискуя остаться и без сапог, и без штанов, - ничто не помогало.
- Кусайте его! Кусайте! - требовал французский император.
Свирепо лязгая зубами, мадам рванулась всей грудью вперед, и Ржевский, потеряв равновесие, вместе с ней рухнул на пол. Намертво застрявший в женских объятиях, он был тотчас обезоружен охраной и связан с головы до ног.
- И не таких маркизов усмиряла, - молвила мадам Сисико, подтягивая через платье панталоны.
- Чертова перечница! - выругался Ржевский. - Чтоб тебя раздуло!
Она весело качнула пышной грудью.
- От вас уж точно не раздует!
- Это почему же?
- Ваша песенка спета, красавчик.
Ржевского охватило отчаяние и злоба. Он дернулся всем телом, но французы висели на нем как охотничьи собаки на медведе.
Бледный, трясущийся Коленкур подбежал к статуе, помогая императору спуститься вниз.
- Вы не ранены, мон сир?
- Арман, - горько произнес Наполеон, перебираясь к нему на спину, -- в ваших мемуарах едва не поставили жирную точку.
- О ужас! ужас! - кряхтел Коленкур, согнувшись в три погибели.
- Кого вы ко мне привели?
- А кого?
- Любовника Жозефины!
- Да?! - чтобы не свалиться вместе с императором, Коленкур заключил в объятия его изваяние.
- К тому же это русский офицер.
- Не может быть!
- Представьте себе. - Наполеон, тяжело скользнув по хребту обершталмейстера, встал на ноги. - И этот наглец обозвал меня галльским петухом!
Коленкур шумно отдувался, облокотясь на мраморного императора.
- Жозефина, помнится, тоже называла вас своим петушком, сир.
Наполеон вздрогнул.
- Откуда вам это известно?
- Это давно стало достоянием истории.
- O-la-la! Куртизанка-история уже забралась в мою постель... Пустите ногу!
- Что, сир?
- Отстаньте наконец от моей скульптуры. Еще уроните.
- О, пардон, пардон.
- Как прикажете поступить с пленным, сир? - спросил офицер охраны.
- Расстрелять из Царь-пушки! - буркнул корсиканец.
- Но, сир, она не стреляет.
- Знаю! Но человек, осмелившийся поднять руку на императора Франции, иной участи не достоин. Как вас зовут, месье?
Его пленник гордо вскинул голову:
- Имею честь, поручик Ржевский!
- О-о! - вырвалось у Наполеона.
- О-о-о! - эхом откликнулся Коленкур.
Они переглянулись.
Наполеон перевел взгляд на Ржевского:
- Не тот ли вы гусар, чьи успехи в любовных битвах известны не менее, чем мои победы на полях сражений?
- Он самый, - хмуро ответил поручик.
- Такой пленник стоит десятка генералов! - оживился император. - Пожалуй, я уделю вам несколько минут. Думаю, нам есть о чем поговорить. Как мужчина с мужчиной.
- Воля ваша.
- Дайте слово офицера, что вы больше не будете распускать руки, и я прикажу вас развязать.
- Слово гусара, - нехотя процедил Ржевский.
глава 53