Глава 26
НЕГР И КАЗАК
Французская армия все дальше продвигалась вглубь России. Ее встречали опустевшие деревни и одинокий ветер, уныло играющий пылью меж обезлюдевших домов. Никто при виде завоевателей не посыпал землю лепестками роз и не кричал в покорном восторге: "Виват, Наполеон!" Любой местный житель, случайно попадавшийся на пути, казался в диковинку.
Под Гжатском французские гренадеры поймали пьяного негра в косоворотке. Он рыскал по домам в одной из брошенных деревень, набивая карманы всем, что плохо лежит.
Французы стали выпытывать у чернокожего, куда опять подевались Барклай с Багратионом. Но тот в ответ только причитал: "Ох, не погубите, сукины дети!" и сверкал белками глаз. Его притащили в императорскую палатку.
При виде угрюмого тучного человека в серой шинели негр мигом протрезвел, а когда ему объяснили, что перед ним сам император Франции, заметно ослаб в коленках.
Барон Папанель, бывший при императоре за переводчика, навострил уши.
Наполеон мрачно сдвинул брови.
- Ну что, мой черный человек, будешь говорить?
- Буду! - почти вскрикнул негр, съежившись под тяжелым взглядом Наполеона.
- Как твое имя?
- Ганнибал-с.
- А! Из каннибалов?! Сколько французов ты сожрал за это лето?
- Я не ел французов, ваше превосходительство.
- Сир, - подсказал переводчик.
- Ага, - подхватил негр. - Сыр я ел. Сыр!
- Сыр - это хорошо. Особенно под шампанское.
Наполеон поправил треуголку. Вчера, отмечая взятие очередной русской деревни, он немного перебрал шампанского, и теперь у него стучало в висках.
- После моего вояжа в Египет у меня большой зуб на ваше племя, - сказал император, хмуро глядя на негра. - Выбирай, анфан терибл /ужасное дитя (фр.)/, расстрелять мне тебя или повесить.
Пленник грохнулся на колени, неистово крестясь.
- Ох, не погубите, ваше превосходительство, не черномазый я, вот вам крест!
Он принялся отчаянно тереть себе обе щеки, белея прямо на глазах.
Наполеон сначала отшатнулся, а потом в изумлении наблюдал, как сквозь вычурный африканский облик проявлялись простонародные русские черты.
- Кто ты такой, каналья?
- Из дворовых, ваше превосходительство, - всхлипнул пленник. - Гаврилой звать, ага. По-эфиопски, Ганнибал, стало быть. У помещика Козлеева служил негром.
- Кем?!
- Лакеем-негром-с. Гостей встречал для потехи, ага.
Наполеон вскинул руки.
- Русские просто неподражаемы! Почему же твой хозяин не выписал себе настоящего негра? В Африке их больше, чем обезьян.
- Так, ить, прислали нам в том году сразу двух. Только слабы они оказались до нашей зимушки: враз перемерли от насморка.
- Что?! - Наполеон резко обернулся на доктора Луакре. - От насморка можно умереть?
- Да, сир. Но для этого, по меньшей мере, нужно быть негром.
- Хвала богам, что моя бедная мать вышла за корсиканца!
Пожаловав мужику бутылку шампанского и большой кусок сыра, император велел отпустить его на все четыре стороны.
Когда пленного увели, на Наполеона нахлынули воспоминания. Он забылся, сквозь пелену сна явственно увидев раскаленное солнце Африки, море, пальмы и обнаженных туземок, с диким визгом убегающих вдаль по прибрежным волнам.
Бонапарт поднял пистолет. Но не успел он прицелиться в эти сверкающие шоколадные ягодицы... как к нему в палатку привели еще одного пленника.
Это был невысокий крепкий мужик, с вороным чубом через весь лоб.
- Из платовских казаков, сир, - сказал сопровождавший пленника маршал Бертье. - Наверное, много знает.
История пленения казака была печальна и поучительна. Он был в разведке и, уже на полпути к своим, присел на пенек перекурить. Пока он набивал и раскуривал свою трубку, линия фронта шагнула далеко на восток, и его вместе с лошадью окружили неприятельские драгуны, привлеченные запахом едкого дыма, от которого их жеребцы чуть не отбросили копыта. Казак, не собираясь сдаваться, уложил на месте нескольких французов и попал в плен, лишь когда под ним подстрелили лошадь. При падении он сильно ударился головой, и теперь его, качающегося, поддерживали двое гвардейцев.
- Он догадывается, кто я? - спросил Наполеон барона-переводчика.
Барон обратился с тем же вопросом к пленнику.
- Усе вы тут антихристово племя, - усмехнулся казак.
- Кажется, он вас не узнал, сир, - после секундного замешательства доложил барон.
- В таком случае, представьте меня как обыкновенного генерала.
- Стой прямо, сволочь, когда говорить с наш генерал!
Казак лениво почесался бородой о плечо. Он сразу признал императора Франции, но не подавал вида.
- Мон сир, - нетерпеливо произнес Бертье, - спросите его, где сейчас русская армия.
Наполеон впился гнетущим взглядом в лицо пленника.
- Ну, сын степей, будешь говорить?
- Горилку б тебе в заднюю губернию, брат мусье! - последовал ответ.
Наполеон вопросительно смотрел на барона.
- Он все расскажет, сир, - состроил улыбку переводчик. - Он даже мечтает угостить вас малоросской водкой.
- Яка химерна рожа! - между тем заявил казак, разглядывая Наполеона. - У индюшки и то краше.
- Что он говорит?
- Э-э... Он полагает, что с таким чеканным профилем, мон сир, рождаются только великие полководцы.
- А коли б мне такое пузо, - продолжал рассуждать казак, - моя б лошадь сразу сдохла, тилькы б я на нее взобрался.
- Не каждая лошадь достойна такого седока, как вы, мон сир.
- Разумеется, - кивнул Наполеон, обернувшись к Бертье: - У этих варваров лошадь почитается священным животным.
Начальник генерального штаба сделал важное лицо.
Казак, весело прищурив глаз, оглядел императора с головы до ног.
- Зустричаты б ныни Наполеона, життя б не пожалел, а сим шкур б з него знял!
- Он готов умереть от одной мысли, что может повстречать самого императора Франции, - эхом откликнулся барон.
- Какая неподдельная искренность! - восхитился Наполеон. - А что, казачок, победит ли Бонапарт Александра?
- Самому бы ноги виднесты.
- Все зависит от быстроты натиска, - перевел барон, и, не сдержавшись, закричал: - Скотина, ты иметь хоть капля почтения к наш генерал?!
- Та не тилькы каплю, а цилый михур /мочевой пузырь (укр.)/!
- Что? - переспросил Наполеон. - Почему вы так разволновались, Папанель?
- Э-э... казачок выпил слишком много горилки, сир. Это нечто вроде коньяка с перцем. Боюсь, как бы не случился конфуз.
- Да? Хе-хе. В таком случае, откройте ему, кто я. Посмотрим, что с ним будет.
- А ты знать, мужик, кто на самом деле есть этот генерал? - спросил барон.
- Скажить-но, що оцей мордастый кум - Наполеон!
- Да, это есть сам император Наполеон Бонапарт!
- Брешешь!
- Ни!!
Казачьи глаза едва не выпрыгнули из орбит.
- О! Яка дивна встреча! - затряс он бородой, с притворным восторгом глядя на императора. - Жаль кнута нема - отшмагатыв бы по милу душу.
- Мужик, ты о-очень большой собака, - прошипел барон, расплывшись в елейной улыбке: - Сир, он без ума от этой встречи. И жалеет лишь о том, что не может в знак восхищения угостить вас... простите, не угостить, а укусить... удавить... извините, подарить вам свою нагайку. Прошу прощения, сир, мне нелегко его понять, это весьма редкий диалект. Еще он говорит, что вы очень душевны.
Наполеон обнял казака за бороду.
- Говори, говори, дитя степей, причудлива твоя речь... - Он вдруг заметил мину на лице Бертье. - Что вы морщитесь, Луи? Похвала врага всегда приятна.
- Надо расспросить его про Барклая с Багратионом, - напомнил начальник генерального штаба.
- Зачем? Они и так у меня в руках.
- Пока у вас в руках только эта борода, мон сир.
- Вы ревнуете меня к этому дикарю? - усмехнулся Наполеон. - Перестаньте бриться, мой птенчик, и через месяц я вас тоже буду трепать за бороду.
Бертье в сомнении потер подбородок.
- Эх, повесить бы обоих на одной березе, - сказал казак, с прищуром глядя на них. - А тебя, кум, - кивнул он переводчику, - вниз головой.
- Мон сир! - взвизгнул барон. - Казак восхищается вами и вашей непобедимой армией, но он не в силах больше терпеть.
- Вуаля! Пусть он расскажет своим соплеменникам, что французский император - добрый малый, - сказал сияющий от удовольствия Наполеон, и подарил казаку новую лошадь и свободу. глава 27
НЕГР И КАЗАК
Французская армия все дальше продвигалась вглубь России. Ее встречали опустевшие деревни и одинокий ветер, уныло играющий пылью меж обезлюдевших домов. Никто при виде завоевателей не посыпал землю лепестками роз и не кричал в покорном восторге: "Виват, Наполеон!" Любой местный житель, случайно попадавшийся на пути, казался в диковинку.
Под Гжатском французские гренадеры поймали пьяного негра в косоворотке. Он рыскал по домам в одной из брошенных деревень, набивая карманы всем, что плохо лежит.
Французы стали выпытывать у чернокожего, куда опять подевались Барклай с Багратионом. Но тот в ответ только причитал: "Ох, не погубите, сукины дети!" и сверкал белками глаз. Его притащили в императорскую палатку.
При виде угрюмого тучного человека в серой шинели негр мигом протрезвел, а когда ему объяснили, что перед ним сам император Франции, заметно ослаб в коленках.
Барон Папанель, бывший при императоре за переводчика, навострил уши.
Наполеон мрачно сдвинул брови.
- Ну что, мой черный человек, будешь говорить?
- Буду! - почти вскрикнул негр, съежившись под тяжелым взглядом Наполеона.
- Как твое имя?
- Ганнибал-с.
- А! Из каннибалов?! Сколько французов ты сожрал за это лето?
- Я не ел французов, ваше превосходительство.
- Сир, - подсказал переводчик.
- Ага, - подхватил негр. - Сыр я ел. Сыр!
- Сыр - это хорошо. Особенно под шампанское.
Наполеон поправил треуголку. Вчера, отмечая взятие очередной русской деревни, он немного перебрал шампанского, и теперь у него стучало в висках.
- После моего вояжа в Египет у меня большой зуб на ваше племя, - сказал император, хмуро глядя на негра. - Выбирай, анфан терибл /ужасное дитя (фр.)/, расстрелять мне тебя или повесить.
Пленник грохнулся на колени, неистово крестясь.
- Ох, не погубите, ваше превосходительство, не черномазый я, вот вам крест!
Он принялся отчаянно тереть себе обе щеки, белея прямо на глазах.
Наполеон сначала отшатнулся, а потом в изумлении наблюдал, как сквозь вычурный африканский облик проявлялись простонародные русские черты.
- Кто ты такой, каналья?
- Из дворовых, ваше превосходительство, - всхлипнул пленник. - Гаврилой звать, ага. По-эфиопски, Ганнибал, стало быть. У помещика Козлеева служил негром.
- Кем?!
- Лакеем-негром-с. Гостей встречал для потехи, ага.
Наполеон вскинул руки.
- Русские просто неподражаемы! Почему же твой хозяин не выписал себе настоящего негра? В Африке их больше, чем обезьян.
- Так, ить, прислали нам в том году сразу двух. Только слабы они оказались до нашей зимушки: враз перемерли от насморка.
- Что?! - Наполеон резко обернулся на доктора Луакре. - От насморка можно умереть?
- Да, сир. Но для этого, по меньшей мере, нужно быть негром.
- Хвала богам, что моя бедная мать вышла за корсиканца!
Пожаловав мужику бутылку шампанского и большой кусок сыра, император велел отпустить его на все четыре стороны.
Когда пленного увели, на Наполеона нахлынули воспоминания. Он забылся, сквозь пелену сна явственно увидев раскаленное солнце Африки, море, пальмы и обнаженных туземок, с диким визгом убегающих вдаль по прибрежным волнам.
Бонапарт поднял пистолет. Но не успел он прицелиться в эти сверкающие шоколадные ягодицы... как к нему в палатку привели еще одного пленника.
Это был невысокий крепкий мужик, с вороным чубом через весь лоб.
- Из платовских казаков, сир, - сказал сопровождавший пленника маршал Бертье. - Наверное, много знает.
История пленения казака была печальна и поучительна. Он был в разведке и, уже на полпути к своим, присел на пенек перекурить. Пока он набивал и раскуривал свою трубку, линия фронта шагнула далеко на восток, и его вместе с лошадью окружили неприятельские драгуны, привлеченные запахом едкого дыма, от которого их жеребцы чуть не отбросили копыта. Казак, не собираясь сдаваться, уложил на месте нескольких французов и попал в плен, лишь когда под ним подстрелили лошадь. При падении он сильно ударился головой, и теперь его, качающегося, поддерживали двое гвардейцев.
- Он догадывается, кто я? - спросил Наполеон барона-переводчика.
Барон обратился с тем же вопросом к пленнику.
- Усе вы тут антихристово племя, - усмехнулся казак.
- Кажется, он вас не узнал, сир, - после секундного замешательства доложил барон.
- В таком случае, представьте меня как обыкновенного генерала.
- Стой прямо, сволочь, когда говорить с наш генерал!
Казак лениво почесался бородой о плечо. Он сразу признал императора Франции, но не подавал вида.
- Мон сир, - нетерпеливо произнес Бертье, - спросите его, где сейчас русская армия.
Наполеон впился гнетущим взглядом в лицо пленника.
- Ну, сын степей, будешь говорить?
- Горилку б тебе в заднюю губернию, брат мусье! - последовал ответ.
Наполеон вопросительно смотрел на барона.
- Он все расскажет, сир, - состроил улыбку переводчик. - Он даже мечтает угостить вас малоросской водкой.
- Яка химерна рожа! - между тем заявил казак, разглядывая Наполеона. - У индюшки и то краше.
- Что он говорит?
- Э-э... Он полагает, что с таким чеканным профилем, мон сир, рождаются только великие полководцы.
- А коли б мне такое пузо, - продолжал рассуждать казак, - моя б лошадь сразу сдохла, тилькы б я на нее взобрался.
- Не каждая лошадь достойна такого седока, как вы, мон сир.
- Разумеется, - кивнул Наполеон, обернувшись к Бертье: - У этих варваров лошадь почитается священным животным.
Начальник генерального штаба сделал важное лицо.
Казак, весело прищурив глаз, оглядел императора с головы до ног.
- Зустричаты б ныни Наполеона, життя б не пожалел, а сим шкур б з него знял!
- Он готов умереть от одной мысли, что может повстречать самого императора Франции, - эхом откликнулся барон.
- Какая неподдельная искренность! - восхитился Наполеон. - А что, казачок, победит ли Бонапарт Александра?
- Самому бы ноги виднесты.
- Все зависит от быстроты натиска, - перевел барон, и, не сдержавшись, закричал: - Скотина, ты иметь хоть капля почтения к наш генерал?!
- Та не тилькы каплю, а цилый михур /мочевой пузырь (укр.)/!
- Что? - переспросил Наполеон. - Почему вы так разволновались, Папанель?
- Э-э... казачок выпил слишком много горилки, сир. Это нечто вроде коньяка с перцем. Боюсь, как бы не случился конфуз.
- Да? Хе-хе. В таком случае, откройте ему, кто я. Посмотрим, что с ним будет.
- А ты знать, мужик, кто на самом деле есть этот генерал? - спросил барон.
- Скажить-но, що оцей мордастый кум - Наполеон!
- Да, это есть сам император Наполеон Бонапарт!
- Брешешь!
- Ни!!
Казачьи глаза едва не выпрыгнули из орбит.
- О! Яка дивна встреча! - затряс он бородой, с притворным восторгом глядя на императора. - Жаль кнута нема - отшмагатыв бы по милу душу.
- Мужик, ты о-очень большой собака, - прошипел барон, расплывшись в елейной улыбке: - Сир, он без ума от этой встречи. И жалеет лишь о том, что не может в знак восхищения угостить вас... простите, не угостить, а укусить... удавить... извините, подарить вам свою нагайку. Прошу прощения, сир, мне нелегко его понять, это весьма редкий диалект. Еще он говорит, что вы очень душевны.
Наполеон обнял казака за бороду.
- Говори, говори, дитя степей, причудлива твоя речь... - Он вдруг заметил мину на лице Бертье. - Что вы морщитесь, Луи? Похвала врага всегда приятна.
- Надо расспросить его про Барклая с Багратионом, - напомнил начальник генерального штаба.
- Зачем? Они и так у меня в руках.
- Пока у вас в руках только эта борода, мон сир.
- Вы ревнуете меня к этому дикарю? - усмехнулся Наполеон. - Перестаньте бриться, мой птенчик, и через месяц я вас тоже буду трепать за бороду.
Бертье в сомнении потер подбородок.
- Эх, повесить бы обоих на одной березе, - сказал казак, с прищуром глядя на них. - А тебя, кум, - кивнул он переводчику, - вниз головой.
- Мон сир! - взвизгнул барон. - Казак восхищается вами и вашей непобедимой армией, но он не в силах больше терпеть.
- Вуаля! Пусть он расскажет своим соплеменникам, что французский император - добрый малый, - сказал сияющий от удовольствия Наполеон, и подарил казаку новую лошадь и свободу. глава 27