Глава 18
Тайна поэтессы Тамары
Исправник вытащил из кармана листок бумаги и, щуря глаза, прочел:
"Без Ржевского мне жизни нет.
Угасла я во цвете лет.
Прощайте все!
Меня найдете вы в пруде"
- Весьма хреновые стишки, - буркнул поручик.
- Я не разбираюсь в поэзии.
- А плавать вы умеете?
- Да, с детства за раками нырял. А почему вы спросили?
- Вы сегодня, часом, не ныряли?
- За раками-то? - растерялся исправник.
- За сраками! - не выдержал Ржевский. - Вы Тамару, эту рифмоплетку, черт бы ее побрал, выловили или нет?
- Нет.
- Кто же вам сказал, что она утопилась?
- А вот, - исправник потряс листком.
- Филькина грамота! А-а-пчхи! - Поручик зажал пальцами нос. - Держите эту бумажку от меня подальше. Я не переношу этих духов.
- Вы чего-то не договариваете, господин поручик...
Ржевский спрыгнул с кровати и принялся мерить шагами комнату.
- Не тяните кота за хвост! - Он поддал ногой табуретку, и она с грохотом пронеслась по комнате. - У меня терпение на исходе. Что вы желаете знать?
- Осмелюсь спросить, вы ее отымели-с?
- Ха! Если бы! Да я ее в глаза не видел. Она прислала мне через какого-то сопливого пацана записку. С дурацкими стихами и невозможным запахом. Обещала утопиться, если я не приду на рандеву. Но это же шантаж, Никанорыч. Вы представьте, насколько уменьшилось бы поголовье русских баб, если б каждая вздумала из-за меня топиться!
- Вот оно что, - проговорил исправник, подымаясь со стула. - Стало быть, шантаж.
Дверь отворилась. На пороге возникла Авдотья Ильинична. Она была по-прежнему голая и целомудренно прикрывалась подносом. На подносе дымилась чашка чая, стояло блюдо с пирожками и лежал большой огурец. Не обращая внимания на постороннего гостя, старушка глядела на Ржевского и улыбалась.
- Чаю, батюшка, вам принесла. Как просили, с соленым огурчиком.
- Мм... благодарю покорно, - ответил поручик, избегая на нее смотреть. - Поставьте на стол и ступайте.
- Если еще чего, вы, уж, скажите, не стесняйтесь, - суетливо забормотала она. - Все для вас сделаю. Всё!
Оставив поднос на столе, Авдотья Ильинична с заметной неохотою вышла из комнаты.
Подойдя к двери, Ржевский крепко закрыл ее и прислонился к ней спиной.
- Видали, Никанорыч?
Исправник развел руками:
- Ну и ну... Что ж она все голышом-то ходит?
- Спросите у нее, черт побери. Наверное, на печи лежала и перегрелась. Или угорела. А представьте, что она ко мне, как Тамара, привяжется с угрозой, чтоб я с ней переспал, а не то она живьем в печь залезет. Что прикажете делать?
- Мда-а... - протянул исправник. - От такой бабки и сам, пожалуй, в печь запрыгнешь.
- То-то и оно.
- А что бы вы ей ответили?
- Я бы ей сказал: "Я, Авдотья Ильинишна, печеную картошку очень уважаю, но вас, пардон, даже в жаренном виде к себе на пушечный выстрел не допущу!"
- Сгорит ведь старуха.
- Да все равно ей в аду гореть! глава 19